Толчком к написанию этого очерка послужило осознание, которое трудно ассимилировать. Осознание родительской конкуренции и отыгрывания мамами и папами своих детских несчастий на ребенке. Я быть может и не взялась положить на бумагу эти размышления, если бы не случай.
Волею судьбы я стала свидетелем разговора отца со своим очень маленьким сыном, находящемся в возрасте постижения своих собственных границ и границ окружающего мира. В воспитательных целях родитель громыхал на непослушное дитя, сообщая крохе, что когда он был таким же маленьким, его родители, то есть, крохины бабушка с дедушкой, за подобное поведение поступали с ним так-то и так-то: сурово поступали! Кроха отреагировал следующим образом: посмотрел на папу широко открытыми глазами, отошел в сторону, сел спиной ко всем и со слишком задумчивым для своего возраста видом стал перебирать какие-то детальки от игрушек. Мне кажется, ребенок опешил и растерялся. Этот текст был для него слишком непонятен по содержанию и чересчур заряжен чувствами, не имеющими к нему прямого отношения. Его поведение стало пусковым механизмом для папиных глубоко личных волнений. Мне кажется, в этот момент папа весь вышел из родительской ипостаси и принялся конкурировать с сыном за детское счастье.
Этот случай поднял во мне сильные переживания. В памяти всплыло множество подобных примеров: когда родители произносят детям непонятные тексты: когда я бабушку/дедушку не слушал(а), он(а) со мной так-то поступала! (далее следует описание ряд жестоких бабушкиных выходок). Да ты знаешь, как я в твоем возрасте жил(а)?! Да ты посмотри, как люди вокруг живут – чем ты недоволен/льна?! Почему наш(а) сосед(ка) может вести себя так-то, а ты нет?! и т.д. и т.п.
Осмелюсь предположить, что многие из нас могут «похвастаться» таким наследием и обнаружить подобные воспоминания. Описанные паттерны поведения широко распространены в нашей реальности. Все эти взывания к детской совести, одно за другим и вперемешку, наполняют ребенка вселенским, мощным, затапливающим чувством вины. Ребенок не в состоянии понять, что в родительских текстах кроется истерический вопль собственной детской боли и обид, за которые дитя совершенно не в ответе. Ребенку не под силу увидеть не только родителя, изливающего не на того адресата все, что ни попадя, но еще и просто человека, которого очень жаль. Пронзительно жаль, что ему так невыносимо больно.
Почитай родителей своих…
Вопрос, который я хочу обсудить – это вопрос предъявления всех своих мук. Конечно, плацдармом для этого становится личная терапия со всеми ее пустыми стульями, другими техниками и выстраиванием отношений с личным терапевтом. Но порой мне кажется, что обиды могут быть такими глубокими, что если их не выразить прямому виновнику, то не вдохнуть, не выдохнуть.
В нашей ментальности царит установка, что родителям нельзя предъявлять обвинения и агрессию. Нужно смолчать, сдержать, подавить. Отпрыски, позволяющие себе такие выплески, порицаются и родителями и обществом. Послушные дети всегда милее. Причем часто желательно чтобы они были послушны всегда – и в 50 лет тоже. Я и сама за почитание родителей, но я категорически против того, чтобы молчать, когда родитель загоняет. Я считаю, что ребенок имеет полное право сказать родителю: я на тебя злюсь, ты меня обижаешь, ты делаешь мне больно. Такой текст может произнести только очень осознанный ребенок (да и не каждый взрослый способен выдать такой текст). Обычное же дитя имеет полное право кричать не своим голосом всякие гадости и родители должны прочитать между строк, о чем вопит их чадо. Я также голосую за то, чтобы взрослые люди могли сказать своим взрослым родителям, где те были не правы или бывают не правы сейчас. Надо признать, что выглядит этот способ зачастую непривлекательно, но я верю в то, он лучше и честнее, чем замалчивание. Ведь если сказать другому о своих чувствах, он может увидеть то, чего не видел раньше. Он может начать меняться. Могут измениться к лучшему отношения.
Конечно, нет гарантии, что если предъявить родителям свои обиды, что если поставить им границы, они окстятся и жизнь наладится, но определение того, кто за что в ответе, снизит нагрузку на детей – им не придется нести не свою вину.
Справедливости ради, скажу, что мужчина из истории, рассказанной в начале, заметил реакцию ребенка и понял свою неправоту. Он искренне огорчился. Он нуждается в дополнительных знаниях о том, как быть хорошим папой. И тут можно вернуться к личной терапии, участию в психологических группах, обращению за консультацией к специалисту. Тут мне хочется воскликнуть широко известное в узких кругах: «Слава Гештальту!». Ведь я бы не смогла все это заметить и описать, если бы не проживание личного опыта в терапии и обучение в программе.