Агрессия нужна, чтобы «разрушить» объект привязанности,
вина необходима, чтобы «собрать» его заново.
В этой статье продолжаю уже свои традиционную тему о сути психологической сепарации.
Сепарация – это не просто процесс физического, эмоционального, ценностного отделения от родителей. Это – единственная возможность встретиться со своим Я, познать его, обрести свою уникальную Я-идентичность.
В процессе индивидуального развития ребенка мы можем наблюдать его периодические движения от родителей к себе и обратно. Эти движения от Я к Другому и от Другого к Я происходят циклично. В отдельные периоды эти тенденции становятся ярко выраженными, полярными и позволяют, согласно закону перехода количество в качество, радикально измениться, как гусеница, которая превращается в бабочку.
В индивидуальном развитии ребенка есть два ярких периода движения от Другого, воплощенного в образе родителей. Это кризис раннего возраста, часто обозначаемый психологами как «Кризис Я-сам!», и подростковый кризис. Особенно остро этот процесс разворачивается в подростковом возрасте, когда перед подростком буквально стоит сложный выбор: предательство себя либо предательство своих родителей. Именно в этой точке выбора разворачивается сепарационный процесс.
Таким образом, психологическое отделение от родителей, или сепарация – нормальный, естественный процесс, отражающий логику индивидуального развития ребенка. Чтобы встретиться с собой, подростку необходимо решить непростые задачи:
Поэтому сепарация – это не разрушение, а перестройка отношений. Сепарация также является процессом «пересборки» Я, появлению новой Я-идентичности.
Когда непроблемная сепарация невозможна
В некоторых случаях система не готова отпустить человека из своих «тесных объятий». Процесс сепарации в этой ситуации будет крайне осложнен. Если у человека недостаточно внутренней силы, он так и не сможет вырваться из системных связей, останется запутанным в ней, будет демонстрировать лояльность системе и не сможет выйти на уровень личной автономии. Это вариант слияния, зависимости, симбиоза. В другом случае, если у человека достаточно внутренних ресурсов для «сепарационного прыжка», то для него единственным вариантом будет разрыв отношений с системой, не готовой его отпустить. Это вариант контрзависимости. В первом случае человек так и не сможет обрести свою автономию и индивидуальность, останется в формате мы-идентичности, во втором – человек оказывается обречен на одиночество, невозможность опираться на других, поддерживать коллегиальность и переживать близость.
В семейной системе сепарация будет затруднена в том случае, когда у ребенка много долженствований и родительских ожиданий. В этом случае непроблемная сепарация оказывается невозможной. Ребенок либо будет жить, опутанный долгом и виной без шанса психологического рождения и обретения своей Я-идентичности, либо будет вынужден «выбрать» проблемный вариант сепарации и пойти на «сепарационный бунт» – разрыв со своими родителями.
Сепарационный бунт
Сепарационный бунт – неудобный период для родителей, но он закономерен и естественен. Это, безусловно, кризис – кризис и для ребенка, и для его родителей. А как и всякий кризис – это важная точка для роста. Противоестественным для этого возраста является отсутствие проявлений этого кризиса. У ребенка в этом случае нет энергии для отделения. Чаще всего такой эффект бывает накопительным. Это результат неудачных попыток прохождения предыдущих кризисов отделения. В каждом возрасте ребенок делает шаг от родителей. И важно, чтобы эти шаги были возможны.
У ребенка есть два варианта развития: 1. Послать родителя и отделиться от него и 2. Не смочь этого сделать и предать себя. Во втором случае есть два варианта течения – острое и хроническое. Острый вариант может закончиться суицидом, хронический – психологическим суицидом.
Родители, не готовые к сепарации своего ребенка, могут использовать различные стратегии взаимодействия, затрудняющие сепарационный процесс:
В этой ситуации единственным вариантом для сепарации у ребенка становится сепарационный бунт.
В психоанализе есть метафорическое выражение – дети должны убить своих родителей, для того чтобы отделиться от них. У ребенка есть несколько моментов в его развитии, когда он пытается символически убить, в менее тяжелом варианте – послать родителя.
И подростковый возраст – наиболее оптимальное для этого время. Он уже готов для сепарационного прыжка. Подросток символично, а иногда и не только – всеми своими действиями, – посылает своих родителей. Он делает это через свое поведение, поступки, в целом через отношение к миру взрослых. Делает он это часто некрасиво, неудобно, жестко. Делает так, как может, – через негативизм, непослушание, презрение, отвращение, бунтарство, обесценивание родительских ценностей, смыслов.
Для психологического отделения ребенку необходима агрессия. Однако, злиться в случае возникновения такого рода установок на родителя оказывается сложно. В итоге у ребенка нет возможности встречаться и получать опыт пользования своей агрессией, такой важный для построения границ своего Я.
Послать родителя – это не просто физически отделиться от него. Здесь более важными будут внутренние изменения, которые при этом происходят у ребенка. Успешное завершение сепарации приводит к изменению образа себя и образа родителя, появления новой Я-идентичности. И тогда становится возможным выстраивать другие, новые отношения с ними.
«Посылание родителя» дает возможность ребенку встретиться с родителем как с реальным человеком, отказавшись от его идеального образа Бога-родителя.
Однако, в некоторых осложненных ситуациях, для успешной сепарации недостаточно послать родителя, его необходимо «убить».
Ярость против долга
Иногда семейная система очень жесткая и не готова дальше поддерживать ее в ее прежней идентичности. Ее правила и долженствования слишком тесны для индивидуальности и Я-идентичности. И тогда подросток атакует семейную систему, «уничтожая» самый опасный для ее индивидуальности объект – объект привязанности. На объект привязанности проецируется негативное содержание – его начинают обесценивать, обвинять. Однако такое «уничтожение» объекта привязанности не приводит к решению сепарационной проблемы. В этом случае ребенку оказывается невозможным интериоризировать его в психическую реальность, что может в свою очередь создать раскол внутри Я, породит дисгармонию и создаст в будущем сложности для построения гармоничных отношений с объектами привязанности.
Образ родителя при таком исходе оказывается несынтегрированным, полярным, расщепленным – на хорошего и плохого родителя.
С таким полярным образом человеку сложно строить отношения близости. В его сознании образуется очень мощная установка на идеализацию и обесценивание. В этом случае человек не встречается с реальными людьми, а лишь со своими расщепленными образами Других. Он изначально будет идеализировать партнера, а потом глубоко в нем разочаровываться. И так бесконечное количество раз. В реальной жизни такой человек, как правило, оказывается в комплементарных отношениях.
Репарация как способ возвращения целостности Я.
Очень важно, чтобы во время сепарационного бунта и сепарационной ярости родители не реагировали похожим образом. В такой ситуации далеко не каждый родитель сможет обуздать в себе зверя и не отреагировать симметричным способом, и в ответ не «уничтожить» ребенка. У них должен быть достаточно большой эмоциональный контейнер, чтобы выдерживать ярость и разрушительные слова и действия ребенка в свой адрес.
Ты мне не дочь! Ты мне не сын! Я тебя после всего этого знать не хочу! Такого рода реакции родителя являются по сути пограничными и запускаются в ответ на пограничную динамику ребенка. После таких фраз возможность восстановить отношения становится очень призрачной. Ребенку крайне сложно в такой ситуации продуктивно разрешить сепарационный кризис и не остаться во внутреннем расщеплении.
Родители, которым удается контейнировать негативные чувства ребенка в свой адрес, создают условия для появления у него репарационной вины. Репарация (reparation) – процесс уменьшения вины с помощью действия, предназначенного компенсировать воображаемый вред, который, якобы, был нанесен объекту привязанности; процесс воссоздания внутреннего объекта, который в фантазии был разрушен.
Репарационная вина, в отличие от вины невротической, при которой родители обвиняют ребенка в его плохом поведении, «запускается изнутри», во внутреннем мире ребенка. И что еще важно, она запускается в тот момент, когда ребенок уже «совершил преступление против Другого». Следовательно, переживание ребенком вины в этом случае уместно и необходимо, оно может поспособствовать возвращению в психическую реальность Другого как ценности. Это по сути вина экзистенциальная. Агрессия необходима, чтобы «разрушить» объект привязанности, вина нужна, чтобы «собрать» его заново. Агрессия позволяет символически убить объект привязанности, репарационная вина - возродить его и по-новому встретиться с ним.
Репарационная вина позволяет вновь присвоить объект привязанности, сделать его элементом своей психической реальности. И тогда образ Я становится интегрированным, целостным и творчески сбалансированным.
Ребенок при таком варианте протекания сепарации пройдет испытание взрослости и автономии и сможет сохранить связь с семьей и не разрушить отношения с близкими людьми и в своей жизни в будущем сможет питаться семейной энергией и опираться на нее.
