Интроект – некая идея, привнесенная извне и размещенная в сознании для выполнения определенной функции. Если точнее, защитной функции. Интроекция является одним из защитных механизмов, направленных на сохранность психики при получении опыта. Она также является частью всех остальных защитных механизмов – в любом из них всегда присутствует встроенный интроект, или установка.
Первое встраивание таких идей, призванных обеспечить безопасность, происходит в очень раннем возрасте. Родители, опираясь на свой жизненный опыт, а следовательно на свои идеи и верования, стремятся оградить ребенка от получения его собственного полноценного опыта.
Опасение состоит в том, что ребенок, соприкасаясь с жизнью, может раниться, и значит, необходимо дать ему в пользование некие правила, которым нужно следовать, чтобы избежать травматизации. Ребенок впитывает или «проглатывает» идеи родителей бессознательно, так как это первые значимые и единственные авторитетные фигуры, которые он знает от начала своей жизни. Пока у него еще не сформирована способность выбирать – что принимать в себя, а что нет.
Можно представить механизм встраивания родительских интроектов в виде кормления. До определенного возраста ребенок не выбирает,что ему есть, - он проглатывает то, что дают родители. Срыгивание, например, является буквальным отторжением того, что больше не вмещается вовнутрь ребенка, или не является для него «вкусным», то есть приемлемым. Затем наступает момент, когда он начинает сознательно различать, что ему нравится, а что нет, и может начать отказываться от определенной пищи. Если родители являются людьми, у которых проблемы с границами, они будут продолжать впихивать в ребенка неприемлемую для него пищу, из собственной идеи о том, что она полезна для него. Не замечая при этом, как совершают насилие. Если такое благое насилие происходит систематически, ребенок привыкает к тому, что нужно проглатывать то, что дают, прекращает осознавать свои желания, и значит свои границы, в первую очередь телесные, когда дело касается того, что попадает в рот. Позже, он утрачивает связь и со своими психическими границами, когда речь идет уже не о еде, но о других категориях, которые по прежнему нуждаются в осознавании человеком: насколько это приемлемо для меня, нужно мне это или нет, что я получаю, помещая нечто вовнутрь себя, и чего я избегаю, беря это. Опыт встраивания идей и верований в психику, становится следствием самого раннего опыта человека, который сталкивается с прямым нарушением его границ.
Нет родителя, который не устанавливал бы правил для ребенка, не предлагал бы ему идеи на веру, и не внушал ему определенные установки, с одной единственной целью – безопасности. В первую очередь, своей. Как опекающие, так и контролирующие родители стремятся обеспечить себе такое пространство взаимодействия с ребенком, чтобы избежать тревоги и потери контроля над ситуацией. Да, конечно, любящая мать не может пустить все на самотек и словно зритель наблюдать, как ее чадо получает жизненный опыт, в том числе ранясь о него, начиная с разбитых коленок на игровой площадке. Но даже и родительская любовь не является безусловной, она всегда сопряжена с установками, которые призваны помочь ребенку познавать жизнь… как бы всегда держась за кольцо запасного парашюта.
Еще одна весомая причина использовать интроекты в отношениях с детьми - обеспечить себе некое удобство при взаимодействии с ними. Здесь снова речь идет о границах, которые размещаются таким образом, чтобы ребенок не проник в личное пространство матери или отца, и вдруг не произошел подлинный контакт, подлинная встреча.
Люди, избегающие близости, растят своих детей на идеях обособленности, индивидуализации, самодостаточности, целепостановок, достижении успеха, постоянного доказывания и заслуживания. Они включены во взаимоотношения с ребенком формально, но не эмоционально. Подлинный контакт, в котором безопасно проявлять любовь и возможно чувствовать близость, подменяется удовлетворением условных потребностей: чистой наглаженной одеждой, всегда приготовленной пищей и даже сложенной в судок в школу, проверкой уроков, бесконечными секциями по спорту и другому развитию, etc. Такие родители ничего не знают о том, что происходит с их ребенком на чувственном уровне, зато он является некой презентацией «совершенства» их семьи. Им прикрыта эмоциональная пустота их взаимоотношений, на месте которой могла быть истинная близость.
Мать, границы которой размещены в ребенка, всегда будет тревожиться о его безопасности, так как находится в слиянии с ним. Самостоятельное получение им личностного опыта является небезопасным прежде всего для нее, и тогда она старается сформировать у ребенка как можно больше понятий о жизни, которые призваны оградить от нежелательных мыслей, решений и действий. Ребенок, выросший на установках избегания собственного жизненного опыта, но наоборот - познания через опыт матери или отца, в итоге теряет способность ориентироваться в своих потребностях и совершать выбор, опираясь на них. Он вырастает в человека, который не может быть в подлинном контакте с другими, так как не находится в контакте прежде всего с собой. У него нет опыта настоящей близости, потому что он возможен лишь при осознавании четких своих границ. В ином случае, подлинный контакт подменяется слиянием, в котором «я» и «другой» неразличимы.
Интроекты всегда содержат в себе поддерживающую и разрушающую части, и важно мочь раскладывать их на эти части. Таким образом, становится возможным увидеть, на что можно действительно опираться в той или иной установке, а что является токсичным. Взрослея, человек узнает о том, что питает его, а что отравляет, из своего естесственного опыта. Пробуя разную еду, мы отвергаем ту, что нам не нравится, а если не различаем эту границу – нравится, не нравится, тогда токсичную пищу придется выблевать, или отравиться. В любом случае, опыт получен. Пробуя разные отношения, мы отвергаем те, которые не подпитывают, или другими словами, не добавляют жизненного ресурса, и также отвергаем те, в которых психологически «отравляемся». Но если мы достаточно долго не осознаем разрушающее воздействие, не ощущаем его из-за неспособности различать свои потребности, то некоторые усвоенные идеи будут вынуждать оставаться в таких токсичных отношених, и будут поддерживать необходимое для этого поведение.
Разница между детством и зрелостью очевидна: если в детском возрасте человек не очень способен, до определенного момента, совершать осознанный выбор в пользу чего-либо, то взрослый человек вполне может разрешить себе это – выбирать. Это предполагает ответственность за себя, и в этом месте может случиться борьба между усвоенными с детства интроектами и сознательным свободным выбором жить по-другому.
Мы правда можем выбирать, продолжит ли на нас влиять что-либо из встроенных установок в раннем возрасте и дальше, но совершить этот выбор получится только признав: я и только я несу ответственность за то, как я живу, чем руководствуюсь, на что опираюсь, во что верю, чем поддерживаю себя, чего избегаю; лишь я отвечаю за то, что происходит со мной, в какие ситуации я попадаю, что я чувствую, что замечаю и осознаю, а чего выбираю не замечать и не сознавать, чтобы не иметь дело с принятием решений; только я несу ответственность за то, с кем и в каких отношениях я нахожусь, и зачем.
Некоторые идеи отлично помагают перекладывать ответственность на других, другое, некоторые – формируют и поддерживают гиперответственность, уже не только за себя, но и за других, а так же какие-то процессы, которые требуют этой отвественности. Люди могут как возлагать происходящее с ними на родителей, страну или Бога, так и брать на себя решения относительно не только своей жизни, но и чьей-нибудь еще, и по совместительству за жизни целых групп людей или корпораций. Пожалуй, человеку важно не только осознавать собственные границы, в пределах которых эта ответственность уместна, но и наконец – чтобы ее реализовать - перерасти родителей как первых людей, которые привнесли в его жизнь определенные установки.
Если попробовать привести пример, как можно исследовать установки, то получится примерно следующее.
Я возьму такой широко используемый интроект как «будь хорошей девочкой». Стоит сразу сказать, что опереться на нем не на что, так как в понятие «хорошая» может входить все что угодно…а вернее, удобно. Удобно тому, кто этот интроект встраивает в сознание другого человека. Поэтому, если попробовать выделить из этого интроекта поддерживающую часть, то ее просто нет. Зато за этим, казалось бы, благим посланием, остается скрыто очень токсичное содержание: «соответствуй моим ожиданиям». Или «будь удобной». Или «не проявляй свою волю». Или «постыдись». Или «не мешай». Дополните список. Все, на самом деле, зависит от контекста, в котором говорится эта фраза. Она может быть сказана проникновенным заботящимся тоном, с поглаживанием по голове, но ее содержание от этого не меняется, и оно токсично. Так вот, подобный интроект «поселяется» в сознании именно засчет своего содержания, а не формы. Человек «глотает» его, размещает у себя внутри, и со временем идентифицируется с ним – действительно становясь «хорошей девочкой». Всегда. Для всех. Но все не так плохо, ведь со временем, хорошая девочка может выбрать – продолжать следовать этой установке или нет.
А теперь я хочу рассмотреть интроект, в котором все же есть поддерживающая часть. Он звучит так: «подумай о тех, кому хуже». Его разрушающее содержание состоит в обесценивании какого-то важного для человека опыта: его успеха, личных побед, его уже имеющихся благ, его естесственного удовольствия от жизни, в конце концов, чего угодно, что является ценным – как в нематериальном эквиваленте, так и в материальном. Он как бы отнимает право иметь это, взять этот ценный опыт себе, и насладиться им, ведь всегда есть те, кому хуже: кто не может иметь того же блага, достичь такого же успеха, суметь что-то преодолеть или, в конце концов, разрешить себе радоваться жизни. Разрушающая часть этой установки взывает к стыду и вине. Но есть и поддерживающее содержание в этом послании – ценить то, что у тебя уже есть. Быть благодарным себе за то, что ты уже сделал. Ведь если задуматься о тех, кому и правда живется хуже на сегодняшний день, то, как правило, на поверхность выходят те ценности в собственной жизни, которые имеют значение, и их не стоит обесценивать. И выбор по-прежнему остается: «съесть» эту идею целиком, непрожевывая, или взять себе из нее только то, на что можно опереться в нужный момент.
К сожалению, не все интроекты человек способен осознать самостоятельно. Причиной этому то, о чем я уже упоминала выше – человек идентифицируется с внедренной идеей, и она становится частью личности. Выделить затем из общего образа «Я» эти части самостоятельно сложно. В совместной личностной работе с психотерапевтом, например, это сделать все-таки легче. Заметить нечто, помещенное в тебя извне, осознать, что это, и как оно влияет на твой выбор, принять тот факт, что оно уже какое-то время находится в тебе, и что дальше необходимо сделать выбор – оставить это или отвергнуть, и вслед за этим выбором предпринять нужные действия… Это непросто. Но необходимо, если это «что-то» все же не про вас.
Поддерживающие установки а-ля «верь в себя» тоже не мешало бы рассматривать, не спеша и критично. И сопоставлять их со своими потребностями, смыслами и ценностями. Отличие зрелой личности от инфантильной в том, что она способна чувствовать ответственность перед собой за то, что с ней происходит. Опора на себя позволяет жить более свободно. Когда вам 3, кто-то может заставить вас съесть то, что вам не подходит. Когда вам 30, никто не может заставить вас «сьесть» что-либо, кроме, конечно, вас самих.
Опирайтесь на свой собственный опыт, он уникален.
