С одной стороны, вегетативная нервная система не поддаётся волевому контролю, а с другой — есть возможность повлиять на своё состояние опосредованно. Опосредованно, при помощи, во-первых, осознания и предвосхищения ситуаций, где возможны подобные реакции, во-вторых, используя определённый способ дыхания, чтобы воздействовать на «блуждающий нерв» парасимпатической нервной системы. Некоторое снижение эмоционального накала или успокоение помогает включить разум и действовать как-то иначе.
Сейчас предлагается широкий спектр способов канализировать (переработать, направить в другое русло) агрессию — от танца (или движения) до крика (не на кого-то, а «в воздух») и пения, от «листа гнева» до боксёрской груши, от счёта и медленного дыхания до резкого выхода из ситуации в другое помещение. Здесь можно подобрать тот вариант, который будет подходить вам наилучшим образом.
Однако, на мой взгляд, на первый план выходит понимание процессов возникновения гнева.
Именно перевод на уровень понимания и осознания является первоочередной задачей в работе с людьми, чьи вспышки агрессии влияют на качество жизни — и своей, и окружающих
Важно различать проявления гнева и злости, так как они совершенно про разное, хоть и схожи по проявлениям, и сейчас я попробую рассказать, о чём речь. В своих размышлениях я опираюсь на понимание злости и гнева моей преподавательницы, психолога О. М. Красниковой, которые мне импонируют.
Итак, гнев понимается как энергия, направленная на защиту своей личности, безопасности или чего-то важного и ценного для человека (например, источник любови, созидания, базовое доверие, надёжную привязанность, потребности) от вторжения извне, или, условно, зла.
Эта реакция не имеет возраста, она свойственна и младенцам, и взрослым людям (на то она и врождённая). То есть возникает внешняя угроза (объективное и/или субъективное восприятие события как плохого), и в ответ на неё поднимается защитный гнев.
Если бы гнев мог говорить, он бы сказал: «Мне больно, я не могу позволить причинить себе боль, я буду защищаться»
Понятно, что гнев каждого человека сказал бы что-то своё, но общий посыл — «мне больно, мне страшно». Здесь возможны три реакции по ситуации и индивидуальных особенностей: «бей, беги или замри».
Однако всем известно, что реакция гнева не приветствуется обществом (разве что это позволительно для воинов, чтобы защищать границы от неприятелей, захватчиков или преступников). Гнев порицается, осуждается.
Если мальчикам ещё как-то везёт с выражением гнева (им плакать не дают, а по-мужски поговорить с обидчиком — вполне), то девочкам и вовсе не положено (впрочем, девочкам разрешают пользоваться «диффузной разрядкой» или «слезами тщетности»). Выражение гнева не соответствует культурно обусловленным традиционным представлениям о качествах женщины.
В результате подавления гнева человек остаётся беззащитным перед влиянием этой внешней угрозы. Эту мысль очень важно запомнить, так как именно это имеет дальнейшее развитие и в паттернах проявления агрессии и по отношению к другим людям, и к себе.
Здесь зарождаются психологические травмы, формируются защитные механизмы, которые «справляются, как могут», а также формируется источник напряжения, «заряженности», триггеры. Как можно догадаться, когда человек попадает в какую-то похожую ситуацию или воспринимает её как похожую, или же узнаёт о ней из СМИ, например, то его, как говорят сейчас, «бомбит». То есть человек начинает испытывать непередаваемые неприятные переживания из смеси подавленного гнева, вины, стыда, страха, боли и других эмоциональных приправ. И ребёнок тоже.
Но мы помним про то напряжение, которое остаётся от возникшего конфликта между проникающей угрозой и невозможностью защитить что-то важное, то, на что она была направлена. Это напряжение выражается в раздражении, а раздражение выливается в агрессию — не только по отношению к окружающим, но и направленной на себя. Это могут быть физические формы насилия и психологические — в виде пассивной агрессии, обесценивания.
Таким образом, происходит трансформация защитного состояния в источник зла. И здесь голос состояния обвиняющий: «Вы плохие, вы мне мешаете, вы предаёте меня». Это внешний локус контроля, когда все события начинают объясняться только внешними факторами. Но, как и гневаться нельзя, так и злиться. Поэтому и эта злость тоже активно подавляется, прячется всё в тот же «заряженный» котёл, копится и тлеет там в виде…обиды.
Обида может быть многолетней, когда взрослые мальчики и девочки рассказывают о своих детских травматичных переживаниях в разных группах поддержки.
Однако однажды обида, которая набрала достаточно сил, находит выход в виде мести. При этом месть может быть и осознаваемой, и неосознаваемой. Голос мести — это «я отвечаю злом на зло». Отсюда появляются все эти: «она спровоцировала», «он сам этого добивался», «сам/а виноват/а». Здесь все проявления авторства насилия, пассивной агрессии, забываний, опозданий, неучитывания потребностей близких.
Очень часто и злость, и месть направлены не на изначальный источник боли, а на тех, кто слабее — это как раз про диспозицию власти в отношениях, так как автор насилия обычно наделён большей властью и пользуется ей. Месть может быть и по отношению к себе.
Да, оказывается, можно мстить себе: лишать отношений, возможности быть родителем, наказывать себя лишением еды, или, наоборот, лишним весом
Если со взрослыми мы можем накидать тысячу и один пример, то ребёнок, например, «мстит» отказом от еды, так как уже понял, что для мамы важно накормить его чем-то вкусным и полезным, «она старалась, а он…». Начинает истошно кричать по любому поводу, вызывая раздражение (ну, хоть так обратить на себя внимание). Да, конечно, детская месть, скорее, бессознательная, точнее, она обретает черты осознанности только с возрастом. В реакциях малышей больше непосредственности и меньше подавления (пока окружающие их этому не научили).
Таким образом, подавленный гнев приводит к развитию такого сильного источника напряжения, что он трансформируется в злость, которая, в свою очередь, при подавлении — в обиду и месть.
Вот пример такой трансформации в детско-родительских отношениях. Мама жалуется, что не справляется с детьми, срывается на них, может накричать или ударить по попе. То есть мама выступает здесь автором насилия по отношению к более слабым. Но как это произошло? Да, конечно, важно учитывать и те паттерны, которые были усвоены из родительской семьи, и личностные характерологические особенности, и особенности внутрисемейной системы, и другие важные факторы. Однажды мама очень устала, ей хотелось спать, только она задремала, как кто-то из детей разбудил, бесцеремонно забрался сверху и требует внимания.
Мама испытала гнев, так как испытывала большую потребность в отдыхе. Гнев и по отношению к ребёнку и к тому взрослому, кто допустил, что открыли дверь в её комнату. Но «на ребёнка же нельзя гневаться! Он же ребёнок, он не виноват, он просто хочет играть, он не понимает, а тому взрослому нужно сказать спасибо, что вообще помогает, вон, дал поспать пять минут». И вместо того чтобы сказать что-то вроде: «Да что же это такое?! Почему я не могу нормально выспаться? Ну-ка быстро вышли все из комнаты и до обеда не заходить! Я обещаю поиграть с тобой, но мне нужно сначала выспаться», чтобы защитить своё право на отдых и границы, мама проглатывает гнев, сдобренный чувством вины перед ребёнком за «такие страшные мысли» и стыда, что она «плохая мать».
Что происходит дальше? Дальше начинает копиться напряжение, но мама стойко его выдерживает, всё чаще и чаще испытывая раздражение от казалось бы милых детских шалостей. Это оголённые нервы, не поставленные вовремя границы, а это уже вопрос последней капли. Как правило, эпизоды разных форм насилия возникают или на уровне злости, или на уровне мести, но про это ниже.
Последняя капля «как я устала» переходит в «как вы меня достали». «Вы достали» — это уже «вы виноваты». Однако если и на этом этапе мама таки не срывается или частично подавляет злость, то возникает обида на ребёнка.
Да, в этот самый момент мама может на полном серьёзе обижаться на ребёнка любого возраста, в том числе и на младенца
Да, взрослый человек может с удивлением обнаруживать у себя обиду на ребёнка, и сильную. Но мы уже обсудили выше, что обида — это проглоченная злость (кстати, иногда на другой источник, например, на отца ребёнка, на не желающую помогать бабушку, осуждающую подругу/сестру или даже идеальную инстамаму).
Иногда эта обида может оказаться родом из собственного детства, тогда мама в этот момент становится психологическим ровесником своему ребёнку. Ну, и потом, это уже вопрос времени, когда и как эта обида трансформируется в месть, которая принимает весьма изощрённые формы и направленность, такие как «наказания с любовью», например…
Да, конечно, испытывать разные чувства нормально: «чувства всякие нужны, чувства всякие важны». Нормально и даже полезно печалиться, удивляться, испытывать отвращение, интерес, радоваться, гневаться и прочее. Однако важно, чтобы форма выражения таких ярких, хоть и краткосрочных в силу своей энергоёмкости, аффектов, как гнев, не причиняла реального вреда ни себе, ни окружающим.
Поэтому для меня важно не только дать клиенту какие-то психофизиологические способы влияния на аффект, как «листок гнева» или правильное дыхание, но и разобраться в причинах конкретного состояния, выделить те первичные эмоции, которые скрываются за выражением злости или обиды.
Осознание первичных эмоций — это только один шаг на этом непростом пути.
Весь путь укладывается с симпатичную мне схему модели НОКСА, где:
- происходит подробный разбор ситуации вспышек гнева, злости или как следствия, мести;
- происходит определение и называние того, кто ответственен за ситуацию;
- осуществляется анализ взаимосвязи жизненного опыта клиента в целом и тем насилием, которое происходит сейчас;
- происходит анализ краткосрочных и долгосрочных последствий совершаемого насилия для всех участников ситуации;
- обучение альтернативному поведению в ситуациях, ранее приводивших к применению насилия.
Выход есть!
И если вы дочитали это до конца, то у нашего общества ещё есть шанс сопротивляться культуре насилия.
